В 16 она подписала контракт с Universal Music Publishing Group, ее первый альбом When We All Fall Asleep, Where Do We Go? возглавил топ на iTunes через десять минут после релиза, а ее клипы на YouTube набирают сотни миллионов просмотров. Билли поет о том, что волнует современных подростков, не боится рассказывать о личных переживаниях через свои душевные и самобытные треки. Мы поговорили с Билли о ее первом альбоме, о любви и о том, куда она отправляется, когда засыпает.
EG: Привет, Билли! Твой альбом называется «Куда мы отправляемся, когда засыпаем?». А ты сама-то хорошо спишь? Можешь заснуть где угодно?
Билли: Совсем нет. У меня трижды был сонный паралич – это когда открываешь глаза и не можешь пошевелиться, потому что мышцы тела еще как бы не проснулись. У меня много проблем со сном. Много кошмаров и ночных страхов. И сам процесс засыпания занимает у меня целую вечность. Я не понимаю, как некоторые люди засыпают в одну секунду, это кажется мне таким странным.
EG: Твой клип «Похорони друга» довольно страшный. Эта идея пришла тебе случайно не во время кошмарного сна? Ты вообще любишь свои кошмары – может, они тебя вдохновляют?
Билли: Знаешь, я не то чтобы люблю их, но понимаю, о чем ты (смеется). Мои кошмары действительно послужили идеями для нескольких моих песен. Наверное, трек Bury A Friend не был бы именно таким, если бы не мои плохие сны и ночные ужасы, сонный паралич и тот факт, что мне так трудно засыпать в принципе.
EG: Когда ты просыпаешься после подобных снов, страшно ли тебе? Что ты делаешь, чтобы избавиться от этого чувства?
Билли: Наверное, это странно, но обычно кошмары не будят меня. В последнее время такое случалось только пару раз, но, как правило, они просто длятся целую ночь, и после я просыпаюсь в нормальное для меня время. Проблема в том, что они действительно меня напрягают и после такого сна весь день может пойти наперекосяк. У меня есть один кошмар, который снится мне постоянно последние два месяца. Он влияет на меня, на то, как я себя веду, на мою жизнь в целом.
EG: О чем этот кошмар?
Билли: Я не хочу рассказывать подробности, потому что он просто ужасен. Самое неприятное заключается в том, что я не знаю, как из него выбраться. Мы ведь не можем останавливать наши сны. Недавно я обсуждала это с друзьями. Не помню точно, как это называется, но суть в том, что во сне я всегда знаю, что это сон.
Поэтому, когда я что-то делаю в нем, я знаю, что это не влияет на реальность. Если я умру во сне, то все равно проснусь на следующее утро. Это почти как видеоигра. Осознанные сновидения – вот что это такое! Сны, которые я могу контролировать и создавать. Звучит классно, но это на самом деле та еще пытка.
EG: То есть это как будто твоя альтернативная жизнь?
Билли: Да-да! Я знаю, звучит безумно. Это сложная тема. Недавно мне стало интересно, испытывал ли еще кто-то что-нибудь подобное, и я начала спрашивать об этом. Но оказалось, что ни у кого из тех, с кем я общаюсь, не было таких снов. Это меня напугало...
EG: У тебя много тяжелых, темных песен – такими они и задумывались изначально?
Билли: Да, я так чувствую. Я хотела, чтобы все треки не были похожи друг на друга, чтобы они все звучали по-разному. Мне кажется, у меня получилось. Мне просто не нравится, когда включаешь целый альбом, а кажется, будто слушаешь одну и ту же песню в разных аранжировках. Но что касается темноты – да, я люблю эту тему. Особенно в видео – в последних нескольких клипах я подбирала себе чертовски страшные образы, и это сработало. Люди теперь побаиваются меня.
EG: Некоторые в Сети беспокоятся за тебя, постоянно спрашивают, в порядке ли Билли. Что бы ты им ответила? Могут они расслабиться или нет?
Билли: Они могут расслабиться. Я просто живу, занимаюсь творчеством. Сейчас довольно темное для меня время, и я предпочитаю говорить об этом, а не молчать, так что этим людям лучше заткнуться (смеется). Заткнитесь, потому что те вещи, чувства и события, через которые я сейчас прохожу, помогают мне творить.
EG: Когда ты говоришь, что «все хорошие девочки отправляются в ад», подразумевается ли, что ты – одна из этих хороших девочек?
Билли: О, это очень классный вопрос! Но отвечать на него должна не я, а кто-то из моего окружения. Что касается самой песни, то я пою как бы от лица Сатаны, как будто я – его воплощение. Так что я не хорошая и не плохая девочка, я где-то посередине (смеется).
EG: Тебе нравятся фильмы ужасов?
Билли: Да, я их просто обожаю! Меня довольно легко напугать, но мне это нравится. Я люблю адреналин, люблю чувствовать себя некомфортно. Звучит странно, но так и есть.
EG: Какой у тебя любимый фильм?
Билли: Мой самый любимый, пожалуй, «Бабадук». Но вообще у меня много фаворитов.
EG: У тебя есть песня, которая называется Bad Guy. Не поделишься, кто же этот плохой парень?
Билли: Ну, это скорее собирательный образ. Эта песня о тех людях, которые постоянно врут о себе. Я имею в виду многих артистов и рэперов. Мне кажется, почти все рэперы сейчас лгут о том, сколько они зарабатывают, выдумывают несуществующие детали о своих домах, одежде… Как будто говорят тебе: «Заткнись, у тебя этого нет». Это бесит.
Гораздо легче фристайлить, когда ты просто лжешь, придумываешь вещи, которых у тебя нет. Я не говорю о каком-то конкретном исполнителе, это просто тенденция у многих современных артистов – хвастаться тем, чего у тебя нет. Так что песня об этом. Да, когда я писала ее, то имела в виду одного человека, но их на самом деле очень много. Да и в конце концов, я тоже плохой парень.
EG: I Love You – просто чудесная баллада. Тяжело ли тебе произносить или даже петь эти три слова?
Билли: О боже, песня, которая уничтожила меня. Да, это было довольно сложно. Любовь – чудовищная штука. Неважно, взаимная или невзаимная, она чудовищна в любом случае. Потому что, когда ты влюблен, ты сильно меняешься – это чувство влияет на все решения, которые ты принимаешь, на то, как ты мыслишь. Бывают ситуации, когда ты любишь человека и пытаешься бороться с этим чувством, понимая, что это не приведет ни к чему хорошему, но ты не можешь ничего с этим сделать, и, когда он вдруг произносит «Я люблю тебя», ты сдаешься.
EG: Тебе нравится чувство влюбленности?
Билли: Да. Я люблю любовь. Я знаю, насколько это сильное чувство. Оно может разрушить твою жизнь, но в то же время может сделать ее волшебной, улучшить в сотни тысяч раз.
EG: Вместе со своим братом ты была на домашнем обучении, верно? Тебе нравилось это или ты хотела пойти в обычную школу?
Билли: Нет, мне нравилось домашнее обучение. То есть в какой-то момент мне, конечно, хотелось вернуться в школу, но потом я поняла, что хочу этого просто потому, что все остальные ходят в школу.
Мне хотелось какой-то общности – знаешь, чтобы у меня был свой шкафчик, и форма, и эти дурацкие драматичные ситуации, и обеды с друзьями… Как у всех. Но учиться по школьной программе у меня, конечно, никогда не было желания.
EG: Вы с братом очень близки – пишете и продюсируете песни вместе. А мысли вы друг у друга случайно не читаете? :)
Билли: Да, есть немного (смеется). Когда он рядом, я чувствую себя как дома – где бы мы в этот момент ни находились. Мне нравится творить вместе с ним, это кажется таким правильным и естественным. Нам не нужна большая студия. Мы сидим в крошечной комнате моего брата, и нам этого достаточно.
EG: Ждешь ли ты своего 18-летия?
Билли: Я ждала своего 18-летия с тех пор, как родилась (смеется). Но, с другой стороны, люди смотрят на тебя иначе, когда ты так молода и уже столько всего добилась в этой индустрии. Мой возраст – одно из моих преимуществ.
EG: Все, наоборот, говорят, что ты мудра не по годам. Тебе это нравится?
Билли: Я постоянно слышу эту фразу. Когда ты видишь перед собой человека, который младше тебя и при этом он делает какие-то крутые вещи, ты невольно думаешь: «Ого, а ему ведь так мало лет!» Но сам он этого не понимает, он же никогда не был старше, чем сейчас, он просто делает то, что ему нравится. Поэтому, когда я в 13 лет записала Ocean Eyes, то не думала о том, насколько я юна, я просто наслаждалась творческим процессом. Так что не знаю, нравятся мне такие высказывания или нет. Но быть молодой однозначно классно.
EG: В США и в других странах по всему миру дети больше не боятся высказывать свое мнение. Как ты думаешь, у нового поколения более активная гражданская позиция?
Билли: Да, без сомнения. Это не просто активная гражданская позиция и политическая осведомленность, это реальное желание делать что-то для своей страны, помогать, быть услышанными. Тот факт, что пожилые люди принимают решения за нас, кажется мне немного странным. Это глупо, ведь они скоро умрут и мы будем жить по законам, которые принимали они. Так что пора это менять.