Интервью theGirl: Тянься Гуйюань — о скрытых смыслах и популярности китайского фэнтези

Буквально последние пару лет, благодаря в том числе официальным переводам, китайское фэнтези (именно в литературе) стало настоящим хитом у российских читателей. Как думаете, с чем связана такая любовь к этому жанру?

Возможно, особую привлекательность имеет особая таинственность и загадочность восточной культуры. Китайская интернет-литература во многом завязана на культуре. Поскольку российские читатели не знакомы с культурной подоплекой и историей, для них сюжетные повороты в китайской литературе кажутся непредсказуемыми, и потому они чаще удивляются и гадают, что же там дальше.

Кроме того, большая часть китайского фэнтези имеет красивые описания, сложные многогранные сюжеты, разнообразных персонажей и способно вызвать у читателя самые разные эмоции. Для российской молодежи это должно быть очень привлекательно. В некотором смысле это говорит о большом интересе российских читателей к восточной культуре, и это тоже своего рода культурная идентичность.

Читатели часто приходят из числа дорамщиков, поклонников китайских сериалов, которым интересно сравнить экранизацию с первоисточником. Уже по двум вашим книгам тоже есть сериалы — «Легенда о Фу Яо» и «Восхождение Фениксов». Вы смотрели? Может быть, участвовали в работе над сценарием для какого-то из них? Какая версия ближе к оригиналу и нравится вам больше и как автору, и как просто зрителю?

Я не смотрела дорамы, снятые по моим двум книгам, и участвовала лишь в раннем этапе создания сценария «Восхождения фениксов». Поэтому я мало что могу сказать об обеих дорамах, и как писателю мне больше всего нравятся мои собственные произведения.

Вы пишете в жанре уся. Как выбрали именно такое направление? Не было желания попробовать себя в сянься?

Это не совсем уся. В Китае этот жанр называют «цюаньмоу» (досл. 权谋 «интриги, хитрый план») — в основном в таких романах повествуется о борьбе за власть при императорском дворе, о том, как главный герой с помощью ума и хитрости придумывает стратегии для решения возникших трудностей и шаг за шагом поднимается к власти в политической борьбе.

Этот жанр — мой конек. Это также немного эгоистичный шаг с моей стороны — я выбираю сюжеты, в которых хороша, и работаю над ними. Что касается смены жанра, то я как раз сейчас пишу сянься.

В традиции уся, кстати, принято, что главный герой в конце, как правило, погибает. В современном уся этому правилу уже не строго следуют, но было бы интересно услышать ваше авторское мнение. Герой должен выжить или все-таки умереть? Почему?

Будет жить персонаж или умрет — это решает не читатель, и во многих случаях даже не писатель. После успешного создания персонажа тот начинает сам определять траекторию своего пути. Автор обязан следовать характеру персонажа и внутренней логике его истории. Тогда его развитие и конец формируются естественным образом, а персонаж сам определяет свою судьбу. Так что конец персонажа — это его собственный «выбор».

У китайского фэнтези есть два примечательных отличия. Начну с первого — это постоянные отсылки к буддийским сутрам и к классической китайской литературе. Нет, наверное, произведения, в которых не было бы цитат или отсылок к хотя бы одному из «Четырех великих романов». Вопрос будет очень общий, наверное, но — почему? 🙂

Буддизм и китайская классика имеют долгую историю влияния на китайскую литературу. С одной стороны, потому что сам буддизм распространялся через устное творчество, так называемое песенно-разговорное чтение буддийских проповедей, благодаря которому создавались яркие сюжеты, которые затем легли в основу многих литературных произведений. С другой стороны, в буддизме столько сюжетов о богах и демонах, о призраках и монстрах, что он продолжает давать писателям пищу для творчества.

Что касается китайской классики, особенно четырех великих китайских романов, то это обязательный список к прочтению для культурного просвещения каждого китайца. Поэтому они всегда ненавязчиво влияют на нас, и для любого китайского писателя вполне естественно впитывать и трансформировать классику уже в своем творчестве. Будь то буддизм или классическая литература, отражая их в своих произведениях, писатель придает им более глубокий культурный и религиозный смысл.

Вторая особенность — это неимоверное просто количество персонажей. Причем не важных среди них особо не бывает — каждый, даже самый второстепенный и «случайный» персонаж важен для сюжета. Для выросших на более западной литературе читателей это очень непривычно. Тут вопрос будет не про почему, а как — как автор умудряется сам не потеряться в таком изобилии героев и никого не забыть?

Чтобы продумать или написать длинное произведение, необходимо обладать способностью контролировать общую картину, внимательно следить за деталями, а также уметь управлять персонажами.

Любой персонаж не должен «выпадать» из произведения и должен быть связанным со всеми остальными героями, а также непременно играть определенную роль в продвижении сюжета — настолько, что, если про него забыть, то это приведет к дыре в сюжете или отсутствию сюжетного поворота. Поэтому управление множеством персонажей — это базовый навык, которым должны овладеть писатели длинных произведений.

Кстати, о героях. Как вы придумываете имена своим персонажам? В каждое вкладываете смысл или бывают просто имена?

Имена тоже приходят сами. Однако иногда в них заложены определенные смысл и значение. Иногда они отражают личность и характер персонажа, например, у Фэн Чживэй «Чживэй» (知微) — это «предвидеть события по первым признакам, видеть в малом большое». У Нин И «И» (弈) означает «игра», потому что он игрок, которому суждено всю жизнь провести в борьбе.

Китайский язык в принципе очень образный и наполненный символами — часто это важно для сюжета в том числе. Даже созвучные, но разные иероглифы могут придать тексту дополнительную глубину, которую очень сложно передать при переводе. Скажите, пожалуйста, как легко вам удается наполнять сюжет такими иногда неочевидными отсылками?

Это происходит только спонтанно, я просто пишу, а эти выражения появляются естественным образом. Это результат длительного изучения культуры посредством чтения — только так можно естественно и без усилий встраивать эти образы в текст, не добавляя ему шероховатостей.

Вернемся к именам. На этот раз поговорим о вашем собственном. Тянься Гуйюань — это псевдоним, в котором тоже не обошлось без сутр и вложенных смыслов. Можете, пожалуйста, объяснить значение вашего творческого имени?

Слово «Гуйюань» (归元, досл. «вернуться к истоку») происходит из одного предложения китайской «Шурангама-сутры»: «Исток един, и есть множество дверей для возвращения к нему». Это означает, что все сущее возвращается к единому итогу, но есть множество путей к нему. Я понимаю это как существование множества дорог, ведущих к успеху.

Что касается первых двух слов, «Тянься» (天下, досл. «Поднебесная»), то они здесь только потому, что мне нравятся слова с глубоким смыслом. Позже, чтобы снизить градус пафоса этого псевдонима, я взяла себе прозвище «Гуйюань» (桂圆 guiyuan — омоним 归元 guiyuan «вернуться к истоку», досл. «лонган», «глаз дракона»). Многие мои друзья так меня и называют.

У обычных китайских имен тоже ведь обычно есть, скажем так, расшифровка. Что значит ваше реальное имя Лу Цзин?

«Цзин» (菁) означает «пышная растительность». По китайскому гороскопу я родилась в год Овцы, поэтому мои родители верили, что, так как Овца ест траву, если в имени будет ключ «трава» (艹), всю жизнь я не буду волноваться о еде и одежде, то есть буду жить в достатке. Поэтому они специально нашли в словаре иероглиф «Цзин».

Вы сейчас номер один в топе самых влиятельных писательниц китайской интернет-литературы. Как ощущаете себя на пьедестале?

Это заставляет меня чувствовать, что литература по-настоящему объединяет мир. То, что история резонирует и в Китае, и за рубежом — это моя писательская и личная удача. Я надеюсь, что китайская литература обретет большую популярность в России, а российская молодежь сможет глубже прочувствовать красоту китайской культуры и, может быть, даже приедет в мою страну, чтобы увидеть ее своими глазами.

С высоты вашего авторитета можете посоветовать произведения или авторов современной китайской литературы — не обязательно фэнтези? Чьи книги вы сами с удовольствием читаете?

Мои любимые современные писательницы — Чи Ли, Чи Цзыцзянь, Сюй Игуа, Те Нин, Би Шуминь, Ван Аньи и другие. Среди писателей — Мо Янь, Лю Чжэньюнь, Чжоу Мэйсэнь, Су Тун, Би Фэйюй, Янь Лянькэ и другие.

«Шоу жизни» (生活秀) и «Непрерывный поток» (来来往往) Чи Ли, «Песнь о бесконечной тоске» (长恨歌) Ван Аньи, «Солнечное пятно» (太阳黑子) Сюй Игуа, «Правый берег реки Аргунь» (额尔古纳河右岸) Чи Цзыцзянь, «Красный рецепт» (红处方) Би Шуминь, «Смерть пахнет сандалом» (檀香刑) Мо Яня, «Мелочи повседневности» (一地鸡毛) Лю Чжэньюня, «Государственное обвинение» (国家公诉) Чжоу Мэйсэнь, «Жены и наложницы» (妻妾成群) Су Туна, «Темная одежда» (青衣) Би Фэйюя и «Солнечные годы» (日光流年) Янь Лянькэ — все это мои любимые произведения.

А какие произведения стоит прочитать поклонникам китайского фэнтези, чтобы лучше понимать эти книги? «Четыре великих романа» наверняка в их числе?

Четыре великих китайских романа, возможно, будут сложны для понимания российским читателям. В конце концов, это древняя литература, и для их чтения требуются определенные знания классического китайского языка. Вероятно, русский перевод будет более понятен и соответствовать вкусу российских читателей? Еще можно почитать работы современных китайских писателей, которых я упомянула выше, — с их помощью можно погрузиться в китайскую культуру.

Кстати, где-то читала, что вы не любите читать западную литературу. Чем она вам не угодила? Может быть, есть все-таки исключения?

Нельзя сказать, что мне не нравится западная литература, просто стиль повествования не совсем соответствует моим читательским предпочтениям. Конечно же, исключения есть. Например, мне нравятся некоторые японские произведения с их свежей манерой письма. А еще я читаю детективные романы вне зависимости от страны происхождения.

Или, например, «Молодая гвардия» — это произведение, которое мне очень нравилось в подростковом возрасте. Это зарубежное произведение, над которым я плакала, и единственное, которое я прочитала во второй раз. Теперь думая об этом, мне кажется, что это было своего рода предзнаменованием, что наши с Россией судьбы однажды переплетутся.