Побыть змейкой, обсуждающей своих коллег — guilty pleasure. Мы, конечно, не поощряем такое поведение, но признаем, что оно может стать любопытным материалом для исследования. Если это пустые оскорбления — нет, но если это делается умно и тонко — другое дело. Доказываем на примере критики литературными светилами себе подобных (и критикуем в ответ).
Джоан Роулинг и обвинение Клайва Стейплза Льюиса
Мама Ро, как истинная гриффиндорка, не боится высказываться, даже если это стоит ей слишком дорого. Одна из ее мыслей, к счастью, не причинила писательнице вреда, но заставила нас задуматься над тем, как много внимания она уделяет социальным трендам и противоречащим им идеям.
О создателе «Хроников Нарнии» и его отношении к одной из главных героинь — Сьюзен Пэвенси, Джоан сказала следующее:
«Наступает момент, когда Сьюзен, которая стала взрослой девочкой, уже потеряна для Нарнии, потому что она заинтересовалась помадой. Она стала неверующей, потому что открыла для себя вопросы пола, и мне это совершенно не нравится».
Значит ли это, что писательница обвиняет Клайва Стейплза Льюиса в дискриминации женщин и фобии сексуального взросления? Точно сказать нельзя, но, опуская тот момент, что само это утверждение достаточно поверхностно (знатоки Нарнии поймут), оно рождает желание сказать Джоан: «А у вас-то в истории не так?»
Приведем лишь 2 аргумента:
В Хогвартсе нет секса (не как в СССР, а совсем нет): он не описывается, не упоминается, не додумывается. Отношения персонажей романтичны настолько, насколько это позволительно, чтобы не отвлекаться от борьбы Гарри с Темным Лордом.
Гермиона настроена против предсказаний так же, как Сьюзен — против Нарнии. При этом предвидение будущего и волшебная страна — сюжетные ключи обеих книг соответственно. Их неприятие некоторыми прагматичными женскими персонажами — это сексизм или только особенность именно этих героинь? Не надо торопиться с выводами.
Ну, и на закуску, Роулинг тоже не без греха с точки зрения нынешней эко-повестки в отношениях. Например, почему она упорно буллит студентов целого факультета, навешивая на них ярлыки злых и никчемных персонажей?
Шарлотта Бронте: критика Джейн Остен
Говорят, что представительница творческого трио Бронте писала «вопреки» Остен. Как напишет Джейн — так точно не напишет Шарлотта. Была ли там замешана личная неприязнь, или же все заключалось в принципиально противоположном творческом подходе — непонятно, но одно из высказываний Шарлотты Бронте поражает:
«Она старается ни в коем случае не обеспокоить своего читателя сильными чувствами. Она понятия не имеет о том, что такое страсть. Ее внимание привлекает лишь то, что может увидеть проницательный взгляд, меткость речи, изящество движений, а сердце, пусть и скрытое глубоко внутри, но стучащее быстро и наполняющее нас жизнью, движение крови, в котором чувствуется жизнь и которое смерть готова отобрать в любую минуту, — все это мисс Остен обходит своим вниманием».
Если ты, как и автор этого материала, возмущена подобным высказыванием, при этом высоко оценивая работы обеих писательниц, то проверяй дальше, те ли доводы рассудка возникли у тебя в голове сейчас (а если нет, то делись ими!):
Большинство романов Остен строится на исследовании чувств, причем скрытых. Она уделяет внимание внешним проявлениям человеческой природы, безусловно, но в этом и соль, что именно манеры и разум часто сбивают толкователей сердца с пути.
К изучению любви нужно подходить с холодной головой. Если «Гордость и предубеждение» для этого слишком разумный роман, то «Джейн Эйр» — не в меру сентиментальный.
Эти дамы работали в разных жанрах, так зачем же сравнивать со своим заведомо отличное? Джейн Остен — сторонник ироничного психологизма, а Шарлотта Бронте — готической викторианской романтики. Объединяет их склонность к социальной критике, но мы ведь уже поняли, что критиковать можно по-разному.
Заклятая дружба Максима Горького и Ивана Бунина
Отношения этих светил начинались и развивались гармонично. Бунин восхищался Горьким, Горький настороженно изучал молодого писателя. Затем тот удостоился похвалы маэстро, а после оба преисполнились равного уважения друг к другу. Все изменила революция.
Бунин не одобрял то, как его коллега пытался усидеть на двух стульях, осторожно высказываясь, как за, так и против новой власти.
Тот в свою очередь был разочарован творческой апатией младшего товарища. Впрочем, не исключено, что некоторые свои комментарии он несколько оттенял (чтобы не повадно было осуждать его способ выживания):
«Очень плох И.А. Бунин в своих „Окаянных днях“. Бунин — умен по природе, достаточно образован. Видеть его в состоянии столь болезненного бешенства и обидно, и противно. И жаль художника. Пропал художник».
Словесными дуэлями все и закончилось. Максим жил и умер в Советском Союзе, периодически выезжая за границу для лечения, а Иван Алексеевич в 1920 году эмигрировал во Францию и не вернулся.
Пикировка Владимира Набоков и Жана-Поля Сартра
Набоков, кажется, не любил абсолютное большинство писателей. Доставалось от него и Гоголю, и Достоевскому, и Сервантесу, и Хемингуэю. Особенное же чувство соединяло Владимира Владимировича и его современника — Жана-Поля Сартра, который отвечал на его колкости не уступающей взаимностью.
О романе Сартра «Тошнота» Набоков писал:
«Роман относится к тому разряду сочинений, по виду драматичных, но на самом деле просто расхлябанных, которые были введены в моду множеством средней руки писателей — Барбюсом, Селином и им подобными».
О творчестве ненавистника Сартр отзывался не менее «лестно»:
«То, что его почти единственно интересует, так это легкие разочарования его рефлектирующего сознания…», «… отличные картинки, очаровательные портреты, литературные очерки. Где же роман?»
Два ярких современника, работающие в разных жанрах и придерживающиеся разных взглядов на мир, логично не могли выносить успех другой точки зрения. Наверное, Набоков и его модернизм были слишком современными для Сартра, а Сартр и экзистенциализм для Набокова — чересчур абстрактно-философскими.