К выходу сентябрьского номера ELLE girl мы вместе с «Книгой Фанфиков» устроили конкурс на лучший финал истории Хардина и Тессы. Фанфик, занявший 1 место, попал на страницы журнала. Там же, кстати, можно прочитать интервью с Хиро Файнс-Тиффином и Джозефиной Лэнгфорд.
Я сидела на плюшевом диване в какой-то потрепанной забегаловке, в которую отец привел нас. У меня уже начала кружиться голова от запаха жаренного и жирного, хотя, возможно, на мое нестабильное самочувствие повлиял и легкий шок при незапланированной встрече с родным, но при этом таким чужим для меня человеком. Хардин отправился к барной стойке, но скорее он это сделал для того, чтобы у меня было время поговорить наедине с отцом.
Было непривычно смотреть на него. Я не видела его несколько лет и не сказала бы, что вообще жаждала нашей встречи. Еще на улице я обратила внимание на его одежду, и меня осенила догадка, что проживает мой отец не лучшие времена. Одет он был в растянутую серую толстовку с несколькими крупными жирными пятнами в районе груди, рукава толстовки были измазаны чернилами и чем-то еще черным, масляным, а на его худых ногах болтались выцветшие черные спортивные штаны и разодранные чуть ли не с потрохами кроссовки, хотя они уже явно не пригодны для носки.
Отец так же молча смотрел на меня. За нашим столиком стояла гробовая тишина, хотя ее сбивала музыка с помехами в стиле ретро из настенных колонок. До сих пор не могу понять, как мы пришли к тому, чтобы сесть и поговорить. На мое счастье он сам предложил побеседовать в каком-нибудь немноголюдном, но развлекательном месте до того, как я чуть не предложила нашу с Хардином квартиру.
На лице отца появилась тень улыбки. Я насупилась.
— Прекрасно выглядишь, Тереза. — хрипловатый голос нарушил тишину. Говорил он тихо, ощущался скрежет его напряженных голосовых связок.
— Тесса, — тут же поправила свое имя в ответ. Я попыталась расслабиться и не звучать враждебно, но не смогла избавиться от резкости в тоне. — Я не знаю, зачем ты искал меня, но давай обойдемся без любезностей. Что тебе нужно?
На самом деле, у меня столько вопросов к нему, но я не знаю, будет ли он давать честные ответы, учитывая тот факт, что он никогда не говорил правды моей матери. О том, что его уволили с работы мать узнала через месяц от его коллег (они столкнулись в супермаркете), а про его вновь вспыхнувшие пристрастия к алкоголю и более тяжелым веществам ей сказали лишь в участке полиции. Дальше было только хуже. Возможно, я не должна зацикливаться на прошлом, но кроме прошлого меня с этим человеком ничего не связывает.
— Хотел вновь увидеть тебя, — проговорил он медленно, растягивая слова.
— Ну вот ты видишь меня. Это все? — у меня не получилось избавиться от колких фраз. Не ожидал же он, что я прыгну в его объятия с улыбкой до ушей. Не имею представления, о чем с ним говорить, если мне трудно настроиться на миролюбивый лад.
Мы вновь замолчали, разговор не клеился. Отец потупил взгляд на стол. У меня нет желания устраивать ему суд, думаю, и без меня он отдает отчет своим прошлым и нынешним поступкам, да и самой мне хочется быть отстраненной, чтобы не проникаться к нему симпатией или антипатией. Однако я никак не могу избавиться от чувства дискомфорта. Мне неприятно находиться рядом с ним.
— Как…как ты поживаешь? — беседа вторично началась. Он не поднимал на меня глаза, а смотрел на свои сложенные в замок ладони, голос выдал его печаль. Полагаю, он и не ждал теплого приема, хотя почему-то у меня сложилось впечатление, что он ожидает многого от нашего с ним разговора.
Я закрыла глаза и тяжело вздохнула. В голове вспыхнули все те моменты, как он кричал на мою мать, как швырял в нее все, что попадало под руку. Как только он не называл ее, сколько оскорбительных слов летело в ее адрес, а когда он видел меня…он останавливался. Он ни разу не поднял на меня руку, ни разу я не слышала его оскорблений, направленных на меня, но я продолжала бояться его. Мама часто выставляла меня на задний двор или закрывала в других комнатах, чтобы я не лезла в их разборки, и он, будто пробуждаясь от сна, начинал по новой дебош. Она боялась за меня, хотя больно делали только ей.
Снова взглянула на его внешний вид. В кафе был приглушенный свет, но даже под плохим освещением бросался в глаза его изможденный и уставший вид. Мешки под его глазами были похожи на фиолетовые полумесяцы, цвет лица напоминал серый кафель на цокольном этаже нашего с Хардином дома, его лоб не избежал трех глубоких морщин, а уголки губ в расслабленном положении были опущены вниз. Бóльшую вялость и помятость к нему добавляли спутанная борода с заметными седыми прядями, да не расчесанные волосы, заплетенные в слабый хвост.
Да, он виноват в том, что в его жизни все сложилось именно так. Я имею право злиться на него за все деяния, но пока он не сделает или не скажет что-нибудь подозрительное, я выслушаю все, что будет им оглашено.
— Все…нормально, — проговорила я задумчиво. — Выглядишь не очень. — это был сигнал. Я готова идти на контакт.
— Ощущаю себя не лучше. — его взгляд вновь был направлен на меня. — Собираюсь отправиться на лечение… — он остановился, подбирая нужные слова.
— Ты хочешь попросить у меня денег? — насторожилась я. Финансирование в мои планы не входит.
— Нет. — резко ответил он. — Скорее отдать тебе свои. — мои брови поползли вверх. На секунду мне показалось, что он шутит, но его серьезное лицо выражало обратное. — Я купил билет на автобус, остальные деньги я отдаю тебе.
— Зачем? — в голове зарождалось еще больше вопросов, но сил хватило лишь на один обобщенный.
После минутной паузы я услышала ответ:
— Я не был хорошим отцом, Те…сса. И, вряд ли, стану. — он стал шарить по карманам. — Денег не так много, но, думаю, на всякие мелочи должно хватить. — отец протянул мне чек, на котором выделялась довольно солидная сумма.
— Откуда? — вдруг эти деньги украдены, и он подставляет меня. Не хватало разборок с полицией.
— Оказалось, что у меня имеется счет в банке, за все эти годы накапали неплохие проценты. Уже не помню, когда его открыл… — он замялся. — Можешь узнать в банке, эти деньги чистые.
Я промолчала. Лишь продолжала буравить взглядом денежный чек. Слишком просто, слишком странно и подозрительно. В глазах защипало. Сама не поняла, как произнесла вслух:
— Откупаешься?
Его глаза увлажнились, мои слова задели его. Неужели угадала?
— Не откупишься от того, сколько боли я принес тебе и твоей матери. Мои «пристрастия» всегда были сильнее, чем моя любовь к семье. Даже сейчас я отдаю эти деньги, лишь бы у меня не было лишнего повода продолжить ломать себя дальше.
Я положила чек на стол и прикрыла лицо руками. По моей щеке скатилась слеза, и мне не хочется, чтобы до него дошло, что ему удалось разжалобить меня. Но он воспринял мой жест иначе.
— Не волнуйся, я больше не потревожу тебя. — я ощутила, что он поднимается. — Не буду мозолить тебе глаза.
Я быстро протерла глаза рукавами кофты и шмыгнула носом.
— Что…что я могу сделать для тебя? — мой голос выдавал тревогу.
Отец лишь улыбнулся на мои слова. К нашему столику подходил Хардин с двумя чашками кофе, но отец стоял к нему спиной и не видел его.
— Когда я увидел тебя с этим парнем… — Хардин резко остановился. — Мне показалось, будто это мы с Кэрол прогуливаемся вечером, а я со стороны вижу свои воспоминания из юности. Как мне хватило сил окликнуть тебя, я был обескуражен, — отец прикрыл в легком блаженстве глаза. — Надеюсь, ты счастлива с ним, Тесса.