В пятом веке до нашей эры в Ливии появился на свет мальчик, который вырос и стал взрослым мыслителем. Звали его Аристипп.
Философом он был своеобразным, но при этом довольно популярным, пусть и не таким, как его современник Сократ.
Аристипп выдвинул интересную теорию, суть которой в следующем: смысл жизни человека на Земле — получать удовольствие (есть вкусную еду, заниматься сексом, танцевать, в ванной лежать, размышляя о мире и так далее).
Простыми словами, гедонизм — это учение о том, что в основе природы человека лежит стремление к наслаждению.
Правильных и неправильных удовольствий, с точки зрения мыслителя, не существует: есть более и менее приятные. Да и в целом неважно, от чего люди кайфуют — механизм один и тот же, главное — полученные впечатления и эмоции.
Это, как ты понимаешь, «скользкий лед», потому что выходит так, что можно причинять вред другим, если тебе самому это доставляет удовольствие.
К тому же, все остальные ценности, которые на тот момент существовали в обществе, Аристипп считал только средством для достижения удовольствия. Потому уже в то время и позднее многие люди, которым было душно в рамках моральных норм, оправдывали свое нелицеприятное поведение принадлежностью к гедонистам.
Гедонистом в худшем смысле слова веками позже станет Маркиз де Сад, например, о книгах которого ты наверняка слышала. Слово «садизм», кстати, от его фамилии и произошло.
Противоположным же удовольствию состоянием основатель учения считал боль: ее нужно всячески избегать.
Удовольствие и боль — два состояния человеческой души, а счастье — это максимальная концентрация первого при отсутствии второго.
Сам Аристипп старался быть счастливым изо всех сил: пил вино, любил золото и женщин: настоящий гедонист.
Как переосмысливали гедонизм
Примерно век продержалась философская школа Аристиппа, но потом его идеи взял Эпикур и слегка «отредачил», расширив понятие «удовольствие».
Если Аристипп больше фокусировался на мирском и плотском, то Эпикур выделил три вида удовольствия:
Естественные и необходимые: спасают от боли и страданий. Это базовые потребности — сон, простая еда и прочее.
Естественные, но не необходимые: излишества, в том числе… любовь.
Неестественные и не необходимые. К ним относятся все радости, обслуживающие гордыню и тщеславие человека: ламборгини и памятник себе в полный рост Эпикур бы не одобрил.
Философ считал, что избавиться от боли можно, если не перегибать палку с удовольствиями и сосредоточиться на естественных и необходимых потребностях, а ко всем остальным подходить с осторожностью.
Тогда и будет всем истинное счастье — атараксия, то есть невозмутимость, полное спокойствие, отсутствия душевных мук.
Такой концепт уже мало походил на то, о чем говорил Аристипп, поэтому получил свое собственное название — эвдемонизм.
Гедонизм стал одной из причин распада Великой Римской Империи: хлеба и зрелищ требовали люди, забывая о том, что в мире есть что-то «выше».
Спустя много веков философы серьезно озаботились аморальностью гедонизма: с одной стороны, удовольствие — это хорошо, с другой — должны же ведь у него быть какие-то рамки?
Так появился утилитаризм Иеремии Бентама с его идеей о том, что думать надо не только о своем эгоистичном счастье, но и об общественном. Поступки, с точки зрения Бентама, только тогда ценны, когда полезны и приносят удовольствие всем затронутым сторонам.
Быть или не быть гедонизму?
Сегодня у философии наслаждений есть много сторонников и не меньше противников. Гедонизмом все чаще называют стиль жизни общества потребления, в котором люди стремятся к счастью и ищут пути его достичь, ограничиваясь вещами, ни к чему не обязывающими связями, путешествиями.
С одной стороны, нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться каждым днем, пока есть такая возможность, ведь век человека не так уж долог, а о стабильности можно лишь мечтать.
С другой — невозможно постоянно искать эйфорию, не разрушая себя и все вокруг: приходится выполнять рутинную работу, учить слово «надо». Да и острота удовольствия снижается со временем, на него подсаживаешься, как на иглу, пресыщаешься, требуются все более высокие дозы, чтобы что-то чувствовать, иначе настигает скука.
А еще самое большое удовольствие доставляет то, чего мы добиваемся, прилагая усилия. Добровольное страдание и осознанное жертвование — это то, на что мы идем, строя карьеру, растя детей, стремясь к красивой фигуре через зал и диеты, что уж говорить о вечных компромиссах на пути к приносящим радость отношениям.
Выходит, для долговременного удовольствия нужны самоограничение, саморазвитие и воля? Совсем не по-гедонистически как-то.